Тёмный мёд. Сборник произведений - Алекс Равенсо

Робин был в кабинете, он сидел в кресле и будто бы дожидался Винни. Рядом с креслом и чуть позади стоял телохранитель, китаец Ру, один из двух братьев-близнецов, охранявших Робина день и ночь. Второго китайца, Кенги, видно не было, и это беспокоило Винни.

– Добрый вечер, детектив, – сказал Кристофер Робин, как только Винни вошел в кабинет.

– Вечер действительно добрый, – ответил Винни, сжимая обеими руками револьвер и наводя его на китайца. – Две рыбки в одной сети – достаточно хороший улов.

– Да-да, – рассмеялся Робин, – именно, две рыбки. Двусмысленно, не так, ли, мой милый Винни? Вот только рыбки считают, что это они – рыбаки.

– Жизнь покажет, – Винни медленно перемещался вправо, выходя на хорошую позицию для стрельбы. – Бывает так, что ты идешь на тунца, а сам становишься кормом для акул. Бывает, что пациент становится доктором, а покупатель – продавцом.

– Думаешь, я тебя боюсь? Нет, у меня есть телохранитель, который настолько быстр, что может поймать пулю, не так ли, Ру? Или… или ты думаешь, что я стану откупаться?

– Я думаю – да. У тебя нет выбора. Вот только я – не покупатель.

– Ну что ж, в таком случае я – продавец. И у меня есть товар, который тебя заинтересует. Приступим к торгам?

– Есть анекдот, – Винни остановился. – В магазин заходит покупатель. Просит ковер, большой, самый большой. Продавец спрашивает, а что это вы мрачный такой, словно труп в него заворачивать собрались. Два ковра, говорит покупатель. Смешной анекдот.

– Забавный, – посерьезнел Робин. – Но к чему он?

– Мне нужно два ковра, – сказал Винни и всадил пулю в грудь Ру.

Кристофер Робин взвизгнул и нырнул под стол, потом оттуда показалась его рука, вооруженная пистолетом и три пули прошили воздух рядом с Пухом. Слишком близко, подумал Винни, отпрыгивая к стене, в следующий момент что-то горячее толкнуло его в спину и он рухнул на пол.

– Кенга, брат, как же ты вовремя, – услышал он голос Робина.

Китаец подошел к Винни, наклонился и поднял Смит-Вессон.

– Эта тварь убила твоего брата, – продолжал Робин, – можешь делать с ним, что захочешь, а я пойду проверю, как там наша ночная пташка.

Робин вышел из комнаты, Винни слышал, как его шаги удаляются по коридору, потом китаец снова наклонился над ним и прошипел:

– Ты заплатишь за кровь брата, сукин сын. Дорого заплатишь.

Перевернул его вверх лицом, обшарил карманы, не нашел ничего, и потому разозленно пнул тупым носком лакированного ботинка.

– Робин сказал, – прохрипел Винни, – что твой брат быстр. Настолько, что сможет поймать пулю. Я решил это проверить, и смотри сам, Кенга… Он поймал пулю.

И Винни рассмеялся.

– Я убью тебя, сука, – зашипел Кенга, схватил Винни за ногу и потащил через комнату к окну. – Я сброшу тебя вниз и ты разобьешься на скалах. А если мне повезет – ты не умрешь сразу и я буду наслаждаться твоими криками еще пару дней.

– Тебе повезет, – ответил Винни через силу, – я живучий чертов сукин сын.

Кенга подтащил его к окну и повернулся, чтобы открыть замки. Вдруг входная дверь с грохотом врезалась в стену, в комнату ворвался Пятачок, его дробовик громыхнул раз, второй, и Винни понял, что Пятачок не успевает. Кенга развернулся, выхватывая пистолет из кобуры под мышкой, и, отпрыгивая в сторону, выстрелил насколько раз в сторону нападавшего. Комната заполнилась дымом, стреляющие палили без остановки, Винни подумал, что это не может продолжаться вечно, а потом вдруг все стихло. Винни перекатился и, опираясь на плохо слушающиеся руки, встал.

Кенге конец, Кенга допрыгался, подумал он, глядя на раскрошенную в месиво из мяса и крови грудь китайца. Обошел стол и остановился. Пятачок лежал на полу и смотрел прямо вверх, и глаза его уже остекленели. Чертова старуха с косой сегодня потрудилась на славу, подумал Пух. Дьявол будет рад новому урожаю, вот только нужно его пополнить еще одной темной душой. И мне нужен третий ковер.

Он догнал Робина у пирса, когда тот почти дотащил Со̀ву до катера. Волны бились совсем рядом, невидимые во тьме, но соленость моря можно было почувствовать даже на языке. И вкус этот был так похож на вкус крови. Хотя, возможно, это и была кровь.

– Стой, Кристофер, – Винни поднял пистолет и направил его в спину Робину. – Здесь твоя дорога заканчивается.

– Нет, Винни, просто она пересеклась с твоей, – Робин повернулся и выставил перед собой девушку, прикрываясь ее телом и приставив револьвер к горлу. – Нас трое, ты, я, и шлюха, которая хотела меня сдать копам.

– Отпусти ее.

– Отпущу, если ты пообещаешь меня выслушать.

– Говори.

– Винни, – задыхаясь начал Робин. – мы же знаем друг друга с детства. Я помню, как мы с тобой прекрасно проводили время много лет назад. Как мы жрали чертов мед, и как трахали шлюх, многие из которых были получше этой. Шлюхи были всегда, и будут всегда. И мед тоже. Мне нужен партнер, Винни, а ты – надежный партнер. Я предлагаю тебе бизнес, свой, полностью. Вот прямо сейчас, я сяду в катер и ты меня отпустишь, и на этом все, конец. Меня нет, считай, что я умер, ты так и скажешь копам. Скажешь, что застрелил меня, что я упал в море, а там – пусть копы ищут тело, которого нет. А ты – ты заберешь себе всю империю, Винни, весь этот дьявольский бизнес. У меня хватит денег на безбедную жизнь до смерти, не сомневайся. А если не хватит – мой партнер поможет старому приятелю. Что скажешь, Пух?

– Ты забыл об одном, Робин, у меня погиб напарник.

– Что ж, такова судьба, милый Винни. Мы все – игрушки в ее руках, одни ломаются и их выкидывают, другие остаются любимыми всю жизнь. Китайцы, я так понимаю, мертвы, значит вы в расчете.

– Отпусти ее.

– Брось пистолет, и я отпущу. Но сначала дай свое согласие, иначе она – мой билет, мой счастливый лотерейный билет, с которым я выберусь из этой страны.

– Хорошо, я его опускаю.

Винни медленно наклонился и положил пистолет на мокрые деревянные доски.

– Прекрасно, половина сделки выполнена, – рассмеялся Робин. – Теперь вторая половина.

– Я согласен.

– Нет, Винни, нет! – крикнула Со̀ва и, ударив Робина ногой, дернулась, стараясь вырваться.

– Ааа, тварь, – воскликнул Робин, пытаясь удержать девушку, но ей удалось оттянуть в сторону удерживающую ее руку, и почти освободиться.

– Нееет! – крикнул Винни, но было поздно – Cо̀ва уже впилась в руку зубами, в следующий момент громыхнул выстрел и тело девушки дернулось.

На секунду время словно замерло, в воздухе повисло облако из кровавой пыли, и Со̀ва безвольно обмякла.

– Я… – растерянно прошептал Робин в повисшей тишине, – я не хотел этого, Винни. Она сама, ты же видел… Чертова шлюха сама виновата, она укусила меня…

– Виновных никогда нет, – глухо ответил Винни, поднял пистолет и выпустил всю обойму в Робина. – Даже убийцы считают, что они правы. Каждый по-своему прав, ведь у всех своя правда. Вина не измеряется в фунтах, ее не поделить и не продать. Но только всем однажды придется отвечать за то, сколько меда они сожрали на этом свете.

Он выпрямился, подошел к телу девушки и опустился на колени. Ее большие темные глаза смотрели на него так, словно в них еще была жизнь, словно они еще не все сказали ему, словно у них еще есть время.

Но времени не было.

Винни опустил ладонь на ее лицо и прикрыл веки. Из дыры в его груди сыпались кроваво-красные опилки, он смотрел на них, на Со̀ву, на тело Кристофера Робина, слезы текли из его глаз, дождь смывал их и потому он сам не понимал, плачет на самом деле, или это просто вода. Мир рухнул и теперь казалось, что все нереально, что все они всего лишь игрушки в чьих-то невидимых руках. В руках, которые играют в неправильные игры.

Люди утверждают, что трудятся, дабы построить рай, но их рай населен кошмарами, и им страшно признать, что мир не создает никто. Возможно, вообще никто ничего не создает – часы без часовщика, лес без лесоруба, ад без дьявола. Возможно вся эта жизнь бессмысленна, и люди проживают ее только чтобы превратиться в удобрения для сорняков, вот только им страшно себе в этом признаться. И потому они придумывают себе богов, чтобы на кого-то надеяться, ангелов, чтобы им кто-то помогал, и смысл, чтобы ради чего-то жить. А потом в их телах развивается гниль, раковая опухоль, и тогда люди проклинают своих богов, хулят своих ангелов и плюют на свои цели. Некоторые смирились. Некоторые продолжают бороться. Они просят врачей, умоляют целителей и молятся на колдунов.

Но для ампутации всем нужен хирург.

Грани

1.Глубина

Ибо нет человека, который родился бы или долго прожил на море и не любил бы его всем сердцем и всею кровью. Любовь эта бывает полна горечи. Бывает полна страха и даже ненависти. Но не может быть равнодушной. И потому ей нельзя изменить и невозможно забыть ее.